Иногда одна оброненная кем-то фраза вызывает столько событий, порой и жизнь чью-то меняет. Это я про нас с Машей, Машей-колбасинкой, как шутливо я её называю. Когда в сети появилась просьба помочь одной кошке, кто-то написал, что такая, как она никому не нужна. Нет, она не была больная и увечная — просто котеечка жила в дачном посёлке за чертой города и ждала малышей. А на дворе стояли последние дни ноября, кругом уже лежали пышные сугробы, и, несмотря на то, что сильных морозов ещё и не было, её попытка выжить в безлюдном поселке уже казалась проигрышной. Осложнялось всё ещё и тем, что кошка была диковатая, не давалась в руки хозяйке единственного на всю округу жилого дома. Впрочем, она и не нужна была там, хорошо хоть люди попытались найти кого-то, кто смог бы ей помочь.
Ситуация конечно грустная, было много комментариев, советов, но реально везти куда-то или забирать кошку никто не хотел. Говорили, что, мол, врачу сначала покажите, стерилизуйте, потом уж может кто и откликнется, а так кто её возьмет с пузом из-за тридевять земель. И тут меня как-то взбесило это высказывание, так обидно стало за котю — как это спасать не будем, не удобно ей помогать, проблем слишком много?! В общем долго рассказывать, спустя три дня за окном такси мелькали столбы на федеральной трассе, в вечернем сгущающемся сумраке мы ехали за ней. Нам пришлось несколько поплутать, прежде чем мы увидели светящиеся окна жилого дома.
«Вы знаете, еле-еле удалось её сегодня заманить на веранду, полтора часа ведь уговаривала» — рассказывала встречающая меня женщина. Мы прошли к закрытой веранде. Она не отапливалась и использовалась для хранения остатков стройматериалов, сезонной резины и т.п. Из-за прислоненной к стене фанеры выглядывал полосатый хвост.
«Котя?!» — меховой шар метнулся к противоположной стене, взлетел по ней вверх под потолок и с шумом грохнулся вниз. «Кис-кис-кис, не бойся!» — я тихонечко попыталась приблизиться к ней. Шаровая молния громыхнула у окна напротив. Дальше действие напоминало какую-то фантасмагорию — в маленькой веранде метались две женщины и перепуганная до смерти кошка. Мы побаивались её, тигра хоть и мелкая, а зверь все-таки хищный, зубья-когтищи при ней. Котейка и вовсе ошалела от близости двух Громозек и взлетала по стенам в потолок с частотой маятника часов. В одну из попыток взлететь котятинка была крепко ухвачена и водворена в переноску. По распоротым ладоням побежали первые капли крови. Оставляя алую цепочку следов за собой, мы погрузились в такси, и вскоре огни дома растворились в темноте.
«Тяжело с ней будет» — думала я, решая, как быть дальше. В итоге страшного хищника, окрещенного Машенькой, решено было заселить в клетку во избежание дальнейших попыток освоить технику полета. Однако теперь кошка словно окаменела: она сидела на одном месте, не шелохнувшись и даже не моргая. Ритуальные пасы мисочкой с желе, тыканье пальцем в бочок — ничто не давало результата. Сдвинулась Маша только через сутки, чуть-чуть, на полсантиметра. Не помню, когда она начала есть, но через три дня мое терпение лопнуло и я решила, что пора идти на контакт. С осторожностью сапера Машенька была извлечена из клетки и водружена мне на колени. Следующие минуты прошли в напряженном молчании: котя изображала сгорбленную статую сфинкса, а я почесывала ее за ухом, наготове скинуть ее обратно в случае паники. Вскоре стало понятно, что что-то не так.
«Ужас какой, что происходит?» — Машенька сверкнула глазками и снова уткнулась носом мне в живот. Футболка на груди и животе была насквозь мокрая. Волосы на голове сами укладывались по стойке смирно, а Маша продолжала истекать слюной. Несколько дней меня разрывало борьбой инстинкта самосохранения с природным пофигизмом:
— Бешенство смертельно, надо идти делать уколы, глупо умирать от собственной лени, да и котов своих кому оставишь;
— Да ладно, какая она бешеная, она просто тает от наслаждения, больше никаких признаков ведь нет.
Постепенно слюнотечение стало сходить на нет: всё-таки оказалось, что Машка просто никогда не знала ласки. Почесывания за ухом видимо вызвали такой взрыв приятных ощущений, новых и ярких, что она просто пускала слюни от удовольствия. Решив, что мы теперь друзья с Машей, я собирала клетку. Котя, дабы не путаться под ногами, ожидала в переноске. После разбора полок и намывания котокамеры Маша была высажена на подоконник.
«Господи-и…» — Маша шла на взлёт, нехитрая кухонная утварь тоже летела во все стороны, оглушительно гремя. Свобода ошеломила котейку, и всё вернулось на круги своя: летягу снова кое-как отловили, руки были разодраны, клетка собрана, а котя возвращена в свою маленькую тюрьму.
«Ладно, подождем так» — мы ждали котяток под Новый год. Сие пророчество врача очень грело душу, котята — это ведь чудо из чудес, на Новый год изумительный подарок. Правда, под бой курантов Маша продолжала сидеть одна, а через несколько дней живот исчез. Мы так и не поняли, что же произошло, видимо плохое питание и паразиты сыграли с нами злую шутку. Решили не огорчаться, поселить Машку в общий зал — там попросторней, до и компания собратьев душевная.
Следующие месяца два я вспоминала, что в моём доме есть она, если, входя в комнату, успевала увидеть её рядом с миской. Маша жила в моё отсутствие. «Надо что-то делать с этим» — решила я, и мы начали сближаться. Сближение состояло в ежевечернем пятнадцатиминутном кроссе по пересечённой местности. Преодолев раз двадцать диван, обежав пятьдесят раз стул, мне удавалось зажать подуставшую Машу в углу. Далее я минут двадцать вела душеспасительную беседу с жертвой, не забывая почёсывать за ушком. Скромные плоды этой работы не заставили себя ждать. Поначалу Маша стала оставаться сидеть в углу при моем появлении, затем стала кушать при мне. Расстояние между нами в прямом смысле стало сокращаться, хотя и очень медленно.
В одно выходное утро я стояла перед зеркалом в зале. Кто-то боднул меня в ногу, рядом стояли Маша и Леля. «Кто это?» — спросила я. Машенька подбежала ко мне, потерлась об ногу и, смутившись, бросилась прочь.
Теперь таяла я, какое-то невероятно теплое и светлое чувство наполняло меня изнутри. Она мне верит. Я смогла ей доказать, что она — моя котенька, любимая и родная. Маша.
Правда, заканчивался уже август, девять месяцев мы шли к этому. На дачах, откуда приехала Маша, наверное собирали остатки урожая. А мы собирали свой первый урожай — урожай любви и ласки. Конечно, ещё много времени прошло, пока наша дружба укрепилась, и Маша все равно до сих остается трусишкой. Но несмотря на это, я обожаю её, она очень смешная и добрая. На мой взгляд, мордочка у нее весьма необычная, заостренная какая-то, и это делает её ещё забавнее. Вот так вот, совершенно неожиданно в моем доме поселилось счастье — просто кто-то однажды бросил фразу…
