«Еще пять минут и рабочий день окончен, — думала я, вглядываясь в январскую тьму за окнами офиса. — Хорошо, хоть кота договорилась приютить.»
Наконец-то зима похожа на зиму, но последние дни, по-моему, уже перебор. Ночью ниже тридцати, днем на несколько градусов потеплее. А в конце дня в соцсетях появилась информация, что в какой-то магазин забежал погреться кот. День близился к концу и его ждало изгнание обратно на улицу.
Пробежка через парковку до машины еще больше убедила меня в правильности принятого решения. Здесь, возле работы дул сильный ветер, как будто сдирающий с лица кожу, и мысль о том, что кто-то может провести в таких условиях ночь не укладывалась в голове, ведь это верная и мучительная смерть.
В дверь позвонили, когда чайник уже вовсю насвистывал свою жизнеутверждающую песню уюта. На пороге стояла девушка из того самого магазина. Плюшевый колобок плавно перекочевал ко мне в руки и был спущен на пол. Котейка оказался очень симпатичным и умилительным, с несколько коротковатым хвостиком, делавшим его еще более смешным. Он чем-то напоминал мне лесной народец эвоки из Звездных войн VI. Дверь за гостьей захлопнулась, плюшевое чудо чихнуло и глазками-пуговками уставилось на меня. «Будешь Мишкой» — сказала я и отправилась за полотенцем.
Несмотря на молодость, из Мишки изрядно сыпался песок, и вскоре дно ванны напоминало песчаное ложе ручейка. В ванной стало жарко, и, намывая Михалыча, мы немножко окунулись в лето. Котофеич в полотенце еще больше напоминал представителя народа эвоки, причем, ругался он также непонятно и яростно. Кажется, на этом трогательном моменте можно и закончить рассказ о появлении Мишки в нашем доме, ан нет, дальше события развивались как в заправском триллере.
Первую неделю все было достаточно неплохо, деловитый котобоб постепенно знакомился с остальными обитателями нашего дома. Единственное, что беспокоило, что почихивал он с каждым днем все чаще и чаще. Приход февраля ознаменовался вылетом из Мишки большой зеленой козявищи. Моя установка «все нормально, это пройдет» окончательно сломалась, и мы рванули в клинику. Антибиотики, иммуномодуляторы, затем курс других антибиотиков. Все осложнялось тем, что я на тот момент не умела делать уколы, а ввиду скудности финансов ездить в больницу каждый день было накладно. К счастью, на нашу беду откликнулись добрые люди, и Соплежуй I получал уколы на дому.
С обострением болезни он был сослан в кухню, где никто не мешал ему украшать стены зелеными лизунами. К тому же, несмотря на довольно мелкие размеры, Мишка мнил себя альфа-самцом и императором кухонных пяти квадратов, а потому метил территорию по периметру усердно и тщательно. Битва за чистые стены с позором была проиграна, и мне пришлось отступать, прихватив с собой комет, пемолюкс и неизжеванные щетки. Михалыч воцарил на кухне, хотя чувствовал себя отвратительно и тоскливо. Но три недели лекарств сделали свое дело, к концу месяца юный эвок снова был бодр и весел, а в начале марта я уже тащила упирающегося Михалыча на изъятие яблочек раздора. Миша был возмущен, я счастлива, ибо кухня была отдраена, выкрашена и в нее снова вернулись вкусные ароматы.
Но и на этом история не закончилась. Не успели высохнуть стены кухни, как у Мишки случился рецидив. Он задыхался, кашлял каждый три минуты, он не мог даже отлежаться передохнуть или поспать. В самый критический день мы колесили по клиникам города почти одиннадцать часов, обрастая кучей рекомендаций и назначений. Следующая неделя стала страшной, улучшений почти не было, Миша задыхался, не мог ни есть, ни пить. Это очень ужасно, когда тому, кто тебе дорог, очень плохо, а ты не знаешь как помочь. Страшно бежать во всю прыть с работы домой, а добежав, бояться открыть дверь и увидеть непоправимое. Только к концу второй недели появился некоторый прогресс, в этот раз болезнь отступала очень тяжело. В один из вечеров, когда нервы явно сдавали, я попросила Михалыча: «Ты только живи, пожалуйста. Я тебя не буду никому пристраивать, останешься с нами, только поправляйся.»
Так потом и случилось. Мишка все же вытянул, ему не раз корректировали схему лечения, я научилась делать уколы, а вместе мы незаметно привязались друг к другу. Я уже не представляю жизни без этого мехового шара, неуклюжего и шумно сопящего. Мишка, конечно, очень шебутной, но в то же время очень добрый и общительный парень. В нем нет ни капли негатива, и он всегда вызывает у меня только улыбку, даже если как-то нашалит. Наверно это именно тот случай, когда все, что происходило, оказалось к лучшему, и все пережитые трудности стоили появления в доме этого маленького плюшевого счастья.
